Продолжаем рубрику, посвященную участникам проекта «Мангазейский морской ход». Герои «Экспедиции в лицах» – это люди разных возрастов и профессий, из разных городов, регионов и даже стран. Все они собрались для того, чтобы вместе с капитаном «в зверских условиях» пройти свою часть пути сибирских первопроходцев – из Архангельска в Западную Сибирь, в Мангазею – реками, морями и волоками, под парусом и на вёслах. Рубрика «Экспедиция в лицах» расскажет о наших путешественниках, их впечатлениях от похода, самом сложном и самом хорошем, что они встретили по дороге в Сибирь на карбасе «Матера».
Герой сегодняшнего интервью – Фёдор Пильников, участник 4 этапа экспедиции «Мангазейский морской ход»
О нестрашном ледовом плене, негостеприимной силе Ямальского волока, следах Омской географической экспедиции, избушке из кунгаса, белых колокольчиках, ударе метеорита и миражах во льдах – в интервью @bolshe_bukv (Кате Суворовой). – в интервью Кате Суворовой.
Фёдор Пильников, 50 лет. Консультант Товарищества по проекту «Цифровой архив Соломбальской судоверфи», Архангельск. Участник 4 этапа экспедиции и ледового плена в Карском море. (Амдерма – Байдарацкая губа – Ямальский волок, 17 июля – 7 августа 2024 года)
ЭКСПЕДИЦИЯ, В КОТОРУЮ ФЁДОР ДАЖЕ НЕ ДУМАЛ ИДТИ
Мой морской опыт до Мангазеи – ноль. Если честно, мне бы и в голову не пришло, что я могу пойти в эту экспедицию, если бы в марте Евгений Шкаруба внезапно не пригласил меня пойти в Мангазею блогером. И дело даже не в том, что у меня нет опыта – просто это совсем другой проект, там другие люди (Фёдор – ведущий специалист верфи по чертежам архива Соломбальской судоверфи – прим. ред.). С экспедициями я никак не соприкасался и даже не думал, что туда можно попроситься.
Я выбирал этап по датам, в которые могу поехать. Это оказался четвёртый этап. Уже потом я посмотрел его по карте и понял, что он будет интересным: тут и море, и реки, и тот самый исторический волок.
Было понятно, что там будет сложно, что это не туристическая поездка на теплоходе… Но самые страшные страсти, которые я себе представлял, не случились. Больше всего я почему-то боялся комаров на Ямале, а их было не так уж и много. Да, мы ходили в накомарниках, ели в накомарниках, но это было выносимо – не ужас и не кошмар.
НЕГОСТЕПРИИМНАЯ СИЛА И ОЗЕРО ПОГИБШИХ РУССКИХ
А самый кошмар был на Ямальском волоке.
Волок – это водораздел. С одной стороны из одного озера вытекает река Сё-яха, которая течёт на запад, в Байдарацкую губу Карского моря. С другой стороны, из другого озера, вытекает река с таким же названием и течёт в Обскую губу Карского моря. Между ними – раздел, он же волок. Воды в тех озёрах разного цвета, а вся перемычка между ними – это где-то метров 500 – абсолютно без леса. То есть, чистая тундра. Спрашивается, можно ли заблудиться на этой перемычке? У нас с Игорем Гранковым получилось.
Видимо, дурацки выражаясь, какие-то силы над нами пошутили. Вечером мы пошли погулять, я сказал, что хочу сфотографировать лежавшие неподалёку выбеленные временем кости (мы с Чифаном не сошлись во мнениях, олень это или собака). По пути мы с Игорем увлеклись беседой и вышли на берег – в какое-то место, которого вообще не проходили. Мы считали, что стоим на берегу одного озера, а оказались на берегу другого и с удивлением смотрели, где мы, как мы сюда попали и что это вообще такое? В конце концов мы сориентировались и аккуратно вернулись обратно.
В тот вечер я был дежурным. Все разошлись и легли спать, а мне ещё нужно было помыть посуду. Там было очень неуютно, постоянно дул ветер, и всё оставшееся время меня не покидало ощущение, что рядом со мной присутствует какая-то сила – негостеприимная и не очень добрая.
У меня ещё была мысль пойти и всё-таки сфотографировать те кости, но сам для себя я понял, что этого делать не надо. Пока мы с Игорем гуляли, я успел снять белые колокольчики, которых раньше никогда не видел. И вот, я подумал: «Если ты уже сфотографировал жизнь, то зачем тебе фотографировать смерть? Не ходи никуда, домой, нафиг, свою посуду, ложись спать и не отсвечивай на этом перешейке». Я забрался в палатку и ещё долго не мог уснуть.
Одно дело, когда ты попадаешь во льды – это событие, в котором ты ищешь какое-то решение, выход… И совсем другое, когда ты имеешь дело с какими-то необъяснимыми вещами.
Так вот там, на волоке, мне было крайне-крайне не по себе. На следующий день из разговоров я понял, что такое ощущение было не только у меня.
Фокус в том, что когда мы подняли лодки, то сначала переместили их в небольшое озерко, которое называется «Озеро Погибших Русских», Луцихамо-То. С нашим финальным озером оно было связано небольшой протокой, которая со временем заросла и заболотилась, так что по ней нам тоже пришлось тащиться волоком.
Очевидно, что озеро названо не просто так: там мы обнаружили три прямоугольника с просевшим грунтом – как бывает на кладбищах, на старых-старых могилах.
Мы говорили про страхи, но там же случилась и смешная история. Когда мы обедали, то Евгений сказал, что пойдёт и положит на эти могилы по конфетке, как это раньше делали. Через какое-то время приходит Чифан и говорит: ребята, тут кто-то потерял конфетки, я собрал!
В ПЛЕНУ У ЛЬДА
Когда мы сидели во льдах, я вёл дневник. В какой-то момент у меня возникло ощущение, что всё, что я записываю, я когда-то читал. Первое, что вспомнилось, это школьные годы – Константин Бадигин, «седовцы» – дрейф ледокольного парохода «Георгий Седов». То есть, когда-то с людьми происходило то же самое: их затёрло льдами, они дрейфовали… Когда-то мы про это прочитали, а теперь сами оказались абсолютно в такой же ситуации. Не может такого произойти с офисным человеком в XXI веке – но с нами произошло.
Вы хотели пройти исторический маршрут по-настоящему? Пожалуйста, вот вам по-настоящему. Когда пришло это понимание, то стало проще: «Нормально, ребята. Мы вошли в историю».
Конечно, никто не планировал, что такое случится. Лично я в первый день дрейфа был просто абсолютно выбит из седла. Ребята сварили гречневую кашу с тушенкой, а я просто сидел молча и тупо смотрел на котелок, даже есть не мог.
Одним из первых я пошёл на вахту. Солнце там опускается очень низко и даёт замечательную подсветку, так что часа на два вокруг становится просто феерически красиво: лёд залит либо розовым, либо золотистым цветом. Я взял на вахту фотоаппарат, сидел на борту и просто фотографировал.
При этом я не скажу, что мне было страшно. Страшно – это когда ты не понимаешь, что происходит, а мы все искали выход.
Правильно Максим сказал, что сначала мы ломились не туда, куда надо. Потом мы поняли, что в этой дрейфующей массе есть своё движение: вода поднимается, льдины расходятся, и в этот момент мы можем проскочить дальше. Мы запускали дрон, смотрели, что он покажет, сравнивали снимки между собой и за семь дней постепенно выкарабкались.
ЧАЕПИТИЯ, МИРАЖИ И ДРУГИЕ ЛЕДОВЫЕ ОТКРЫТИЯ
Практически каждый из нас видел за льдами чистое синее море и прошёл через понимание того, что это мираж – просто плотная атмосфера.
В ясные дни за 15 километров было видно берег. Однажды до нас даже долетел комар. Я его прихлопнул, а Евгений сказал, что это предупреждение: если этот комар долетел аж до нас, то сколько их там…
За время у нас на борту сильно подсократились чаепития – потому что закончились сгущёнка, сахар и печенюшки. В чаепитии ведь важна не эта горькая вода, а варенье, джем, булочки… Уже когда мы дошли до Бованенково, то дорвались до магазина и накупили к чаю всего, чего только можно.
Какой-то специальной должности в экспедиции у меня не было. Как и все, я грёб, варил кашу. Если нужно было ставить парус или прыгать за борт и толкать лодку, пытался ставить, прыгать и толкать. Ставить и толкать получалось не очень.
Узнал ли я о себе что-то новое? Узнал, но оно не хорошее. Поскольку опыта было ноль, а иногда приходилось срочно бросать всё и делать то, что велит капитан, потому что это должно быть сделано… А ты этого делать не умеешь и не знаешь как, и делать это срочно у тебя не получается, ты задерживаешь остальных, возникает заминка… В общем, я много чего в свой адрес услышал.
Но всё нормально. Ты остолоп не потому, что ты в жизни остолоп, просто в данный момент ты что-то сделал неправильно. В следующий раз сделаешь правильно.
Всё, что с нами было во льдах, сейчас вызывает весёлую улыбку, интерес и смех. А тогда… Я многого не умел и многому так и не научился. Но ничего, это тоже нормально.
ЛЕДОВЫЕ КУПАНИЯ И ПОПЛАВКИ ОТ «GRAFF»
Многие ребята падали в воду, под лёд. Максим улетел первым, его подняли, помогли выбраться… Он встал и говорит: «А костюмчик-то плавает!». Это про костюм-поплавок от «Graff», который действительно не тонет. За ним падал Игорь – с катамарана и тоже в «поплавке». Потом он переоделся и уже через час снова полетел в воду уже в другом «графе».
Последним упал Слава Мизин, он был без «поплавка», перешагивал со льдины на карбас, его вытащили Максим с Чифаном и Ильёй.
А я «искупался» только на волоке, в Сё-яхе, потому что увяз в няше.
ПОЧЕМУ ФЁДОРУ НЕ БЫЛО СТРАШНО
Я понимал, что это по-любому как-то закончится. Я прекрасно представлял себе, что спасателей не будут вызывать до последнего момента. Почему? Потому что, если нас заберут спасатели, это значит, что лодка останется там навсегда и сгинет, катамаран останется там навсегда и сгинет, и всей экспедиции придёт финиш.
Так что пока есть возможность бороться, все будут бороться – и в первую очередь Евгений, потому что это его экспедиция. Может быть, другие участники ещё имеют право опускать руки и падать духом, но ему-то этого нельзя ни в коем случае.
В предпоследний день мы остановились минут на тридцать, и за это время нас так поджало льдами, что было уже просто никуда не ткнуться. В этот момент я подумал, что нужно, наверное, достать из гермосумки документы и держать их где-то поблизости, потому что, не дай Бог, но нам всё-таки придётся остаться на льду. Опять же, тогда не было страшно. Это не как на волоке, когда у тебя за спиной кто-то ходит. Ты просто держишь в голове самый плохой вариант и думаешь, как в этом случае нужно будет поступить. Мы аккуратно, по самому краешку льдины немного перетащили карбас, а дальше вода поднялась, льдины подразошлись… Ещё чуть позже ситуация сильно поменялась в положительную сторону – настолько, что мы даже надеялись выйти в тот же день – но всё-таки не вышли и легли спать. Через полтора часа Евгений разбудил нас со словами, что сегодня изменится ветер, и будет шторм, так что надо срочно брать ноги в руки и валить отсюда. Мы прицепили карбас к катамарану, дали полный ход – и окончательно вылетели из льдов.
САМОЕ КЛАССНОЕ
На Ямальских реках гнездится огромное количество птиц, прилетающих туда выводить потомство. Лебеди, гуси, утки – кого только там нет! Так вот, там мне посчастливилось сфотографировать краснозобую казарку. Это птица, которая занесена в Красную книгу, ей присвоен статус исчезающего вида, она изображена на гербе Таймырского автономного округа… На карбасе я всем прожужжал уши этой птицей, и был очень счастлив тем, что мне удалось её увидеть.
Ну и многие другие интересные моменты: некоторые, например, не знали, что Амдерма – это флюоритовый рудник. В итоге все привезли оттуда красивых камушков.
Ещё мы нашли там странную деревянную конструкцию, напоминающую избушку, переделанную из какой-то баржи. Потом я стал читать, и узнал, что до 60-го года в порту Амдермы использовали деревянные кунгасы – огромные плоскодонные баржи. Такие кунгасы делали на Соломбальской верфи, интересно – оно это или не оно?
Или посёлок Усть-Кара – он находится в зоне удара метеорита о поверхность Земли. То ли 65, то ли 70 миллионов назад туда шарахнул метеорит – но это не значит, что от удара образовался посёлок. Пишут, что от удара повымирали динозавры. Интересно оказаться в таком месте? Интересно.
Там же, на берегу, мы обнаружили какой-то старый вельбот – вроде клинкерный, фанерный. Явно не Соломбальской постройки, но фабричный. Интересно, откуда он там взялся.
На Ямальском Волоке должен был быть астрономический знак, который в 1936 году поставила Омская гидрографическая экспедиция и судовая лебедка. Знака мы не нашли, а лебёдка на месте, хоть и развандаленная.
Спрашивается, для чего Омская экспедиция оставляла там тяговую судовую машину? Может быть, для того, чтобы как-то использовать этот волок дальше. Один из участков берега там укреплён сваями, то есть, он использовался либо как причал, либо ещё как-то. Там же на ровной площадке есть остатки как минимум трёх зданий с шиферной крышей. Видно, что там жили люди, потому что на этом месте остались элементы быта: чайники, оцинкованная спинка кровати…
Ещё на волоке по одной параллели текут две реки с одинаковым названием Сё-яха – одна мутного цвета, а другая – зелёная. На одной птице гнездятся, на другой – практически нет. Одна нормальная, а на второй мы там намучились с мелями, что в какой-то момент просто тащили карбас волоком. «Лошадку ведёт под уздцы мужичок», только наша «лошадка» идти никуда не хотела.
На всю эту поездку можно смотреть как на кубик, у которого все стороны покрашены в разные цвета. Ты вращаешь его, и каждый раз видишь что-то другое.
Подготовка текста: Катя Суворова
Фото: Андрей Ягубский, Фёдор Пильников
#ЭкспедицияВлицах
#МангазейскийМорскойХод #ПлавучийЛекторий #ПФКИ
#КарбасМузей #МузейНаПалубе #ФондПотанина #музейбезграниц #креативныймузей #музей4_0
#ПоморскаяШхуна
Проект «Мангазейский морской ход – Плавучий лекторий» реализуется совместно с Президентским фондом культурных инициатив, Министерством культуры Архангельской области, Северным Арктическим федеральным университетом, Политехническим музеем и Музеем Москвы.
Проект «Мангазейский морской ход – Музей на палубе» реализуется победителем конкурса «Креативный музей» благотворительной программы «Музей без границ» Благотворительного фонда Владимира Потанина. Экспедиционное снаряжение предоставлено компаниями TopON, 1853 / флисовая одежда для яхтинга и туризма, ПФ БЕРЕГ | Палатки УП | Печи |, Триумф-Марин, Fishmaster, Azot Outdoors, BTrace, Fishmaster, DexShell , Вольный Ветер, FORMULA 7, Архангельский водно-моторный центр, Станция Проверки Аварийно-Спасательного Имущества «СПАСИ», SenSat.