Пинежский волок. Экспедиция по старинному поморскому ходу из Архангельска в Мезень (Белое море). Этап I, Архангельск — Белогорское

Первый этап исследовательской экспедиции клуба «Морские практики» по рекам Севера на парусно-моторной шлюпке «Морошка» совместно с боевыми археологами команды «Третий Фронтъ», Архангельским областным краеведческим музеем и Русским Географическим Обществом. 
Маршрут по Северной Двине и Пинеге: Архангельск — о. Ягодник — Бобровский рейд — Холмогоры — Ломоносово — Усть-Пинега — Белогорский. 
Текст и фотографии Алексея Сухановского.

На борту «Морошки» экипаж: шкипер Андрей Михалыч Тарбаев, старпом Алексей Сухановский, боцман-электромеханик Олег Попов, матрос Андрей Шутенко.
День первый, от А до Я: плавание «Морошки» по Северной Двине от Архангельска до о. Ягодник
14 мая, суббота
Архангельский городской речной яхт-клуб (1911).

1250. Сбор экипажа НИС «Морошка». Навели порядок в кубрике, где в предстартовой спешке все было свалено в порядке поступления грузов. Установили трехцветный фонарь на носу лодки, поставили газовую плитку с 12-литровым баллоном в камбузном отсеке кубрика. Ждем близких, друзей и гостей на парусный круг почета по Северной двине перед отправкой в дальнее плавание.
1600. На моторе вышли из яхт-клуба.
1605. Поставили паруса. Ветер южный, весьма бодрый: парусина работает.
1635. Завершив прогулку, стоим у стенки яхт-клуба. Пьем чай в ожидании съемочной группы телекомпании «Поморье». Отдельное спасибо Константину Попову за помощь в освещении начала нашего парусно-моторного похода по рекам Севера, а также великая благодарность за великолепный новостной сюжет корреспонденту Светлане Синицыной и оператору Сергею Телову, кстати, опытному яхтенному капитану.
1700. Телегруппа работает: вопросы — ответы, вследствие чего в 1730 происходит плановая отправка экспедиции в путь под звуки бессмертного «Прощания славянки» композитора Бориса Агапкина. Солнечно, ясно. Скоросчть против отливного течения 7 кмч. Вахта Олега Попова.

1737. Потеряли фирменный алый кранец-пузырь, сымитировав действия экипажа по тревоге «Человек за бортом». На спасение кранца ушло 40 секунд. Помаленьку приводим вещи в порядок, приискивая каждой свое место. Очень многое навсегда скрывается в рундуках по бортам «Морошки».
1830. Прошли Северодвинский автожелезнодорожный мост. Сильное встречное течение в узости Скорость падает до 5-6 кмч. Андрей Михалыч ладит столешницу для лодочных пиршеств: мебельная доска с высокими бортиками, которая на повыть устанавливатся поперек лодки с опорой на рундуки. Примерились — удобно!
1915. Прошли Краснофлоский автомобильный мост. За два часа — 9,5 км. Бег по густой мякине.
1930. Вахта Алексея Сухановского. Стоим по два часа. Экипаж гуляет по буфету, подъедая домашние пироги. Активная деятельность с раскладкой барахла все никак не прекращается: на качество лодочного комфорта это не влияет, но от суеты в глазах рябит. Надо будет как-то с этим уживчиво совладать.
2020. Траверз грузового района Архангельского речного порта. Скорость относительно берега 4 кмч.
2035. Элеватор. Вода на реке стала поспокойнее — маслянистая, оранжево-голубая, цветов заката и двинской сини.
2105. Вахта Андрея Михалыча. Шкипер правит с удовольствием: спокойно и умиротворенно. Чувствуется опыт!
2110. Турдеево. Скорость относительно берега 5 кмч, относительно воды — 8 кмч. Реально, в пересчете на трату топлива, лодка проходит большее расстояние — от трети до половины. Кстати сказать, бензина для 10-сильного четырехтактника Тохацу взяли 180 литров: 80 — в основном баке, 50 — в пластиковой канистре, по 20 литров — в двух алюминиевых канистрах и 10 литров в расходном баке. Рассчитываем, что до нашей конечной точки плавания в Белогорском должно хватить при любой силе встречного течения.
2130. Траверз Новодвинска. Заходим в полой острова Ягодник на ночевку. Матросы спят, остальные бодро расправляются с салом и литовскими хлебцами. Кстати, в походе для аппетита — лучшее средство: бруски хлеьа с двух сторон обжарить в растительном масле и затем зачерствевшие корочки натереть дольками чеснока. За уши не отррвать, чесслово!

2145. Вошли в полой. Глубина 7-8 м, скорость в стоячей воде выросла до 10-11 кмч.
2205. Отдали якорь. Ночевка в глубинах острова Ягодник под боком у бессонного Архангельского ЦБК. Метирах в 150 какая-то лайба металлодобытчиков: добирают металлические помойки аэродромных мастерских, где можно найти любую часть самолета — от двигателя до пулемета. Мы знаем о чем тут толкуем по гриф «совсекретно»…
2230. Варим ужин. Куриный борщ: бройлер, морковка, картошка, лук, борщевая заправка из консервов. Быстро, много и вкусно.
2300. Расчудесный ужин при свете электролампочек. Приезжали местные, дарили рыбой и бестолковыми разговорами сильно навеселе. Потом уехали и минут через десять вернулись — сфотографироваться забыли!
0035. Легли отдыхать. Андрей Михалыч с Андреем Шутенко — в кубрике. Олег Попов и Сухановский — на рундуках в кокпите. С первой ночи — комфортное размещение! Пение птиц, бормотание комбината, похожее временами на гул аэродрома, где десятки самолетов прогревают поршневые моторы, а под утро взревнула и сирена воздушной тревоги. Однако… С тем и кончился день первый, открыв следующие сутки рассветом в два часа ночи. Ночи уже почти белые…

День второй. Остров павших Пилотов.
15 мая, воскресенье
о. Ягодник.
0800. Подъем. Всю ночь кричали птицы, пробиваясь сквозь сны. В кокпите дрыхлось отлично. Под утро на солнце стало даже жарко в семи одежках и спальнике, а вот в кубрике ребята подзамерзли — слишком плотно закупорились и словили влажности, потому слегка задрогли. С утра вместо физзарядки поиски ответа на загадку: «В гору идет — шаньги печет, с горы идет — шаньги печет. Кто это?» Да кто же еще-то. Конечо, корова!
Ветер южный Погода ясная, слоисто-перьевая облачность, сопутствующая рассвету понемногу рассеивается под напором солнца.
0920. Завтрак чаем и после — снимаемся с якоря.
0925. Едем искать воинское захоронение авиаторов, погибших на аэродроме Ягодник в 40-50-е годы. Вахта Андрея Шутенко. Движемся срединным полоем острова, отночевав в западном рукавчике, не так давно наглухо зашитым грунтовыми наносами Северной Двины. Вышли из полоя и зашли в другой — Сапушонку, названный по имени деревни Сопушкино.
0955. Встали носом в берег при глубине 1,1-1,2 м. Сходили к роще, выделяющейся на фоне горелого поля. Это гражданское кладбище, относительно новое. Мир вам, прошлые люди, а нам — дальше…

1040. Снимаемся с якорей. Идем искать, как говорят местные, «кладбище с винтами».
1045. Траверз Псарево.
1055. Прорубившись через береговые кусты, сунулись носом к самому берегу и встали на якоря. Въехали в джунгли плотно и необходимость в отдаче кормового якоря была далеко не очевидной. Но все-таки искупали и его. Экспедиционная партия боевых археологов сошла на берег.
1105. Кладбище павших пилотов. Захоронение явно нужен уход. Порядок здесь наводили в 2005 году. С тех пор все изменилось не в лучшую сторону. К 1135 зафиксировали тему и вернулись на лодку.
1145. Отошли от берега, направляясь в обход Ягодника, мимо лингостровской протоки — Лингостровки — к правому берегу Северной Двины.
1205. В помощь мотору поставили стаксель. Траверз Малых Корел. Эхолот после захода в срединный полой перестал показывать скорость относительно воды. Бьет теперь только глубину. Это полезнее, чем скорость неизвестно по какому лаптю мерянная…
1215. Убрали стаксель, немного поборовшись со скруткой.
1325. Траверз Ершовки. Скорость5-5,5 кмч. Ясно, солнечно, облачность совершенно исчезла. Печет.
1335. Траверз Лявли. Скорость 6,6-6,7 кмч. На берегу — Успенский храм, где АС крестился летом 2012 года.
1400.Шкиперская вахта. Андрей Михалыч с удовольствием сел за румпель: ведет чисто, по ниточке. Поставилигреться вечерний суп. Маловато едим.
1430. Добили куриный борщ — делово и со вкусом. Андрей Михалыч предложил ввести камбузную вахту. Толково! Принимается. Сегодня кашеварят Олег и Алексей. Завтра — дуэт два А: Андрей и Адрей Михалыч. Тем не менее хорошим тоном считается, поев, самому вымыть свою миску и ложку.
На пути от Лявли до Трепузово — множество деревянных лестницы, спускающихся с кручи до уреза воды по все почти 30-метровой высоте берега. Удивительные архитектурные сооружения, седые от времени и дождей! С маршами и площадками, со скамеечками и перильцами и всяким-там-разным кудревато-причудливым! Это базы отдыха предприятий и ведомств, а сейчас — почти все частные: вверху много новодельных домиков, а почти все лестницы запущены и в руинах.
Пик тепла в сутках. Едем без шапок — прическами назад! Отобедав плотно, созерцаем воды и брега. У одной из лестниц строжайшая надпись: «Частная территория!» Скорость 6-6,5 кмч.
1455. Боброво. У реки довольно крупный поселок имеет вид обветшавшей деревеньки, разлегшейся по крутогору. Лежит, обняв берег. Пацанва крутится вокруг нас на моторке — подрезают и гарцуют, пытаясь смутить «Морошку» крутой волной. А ей, тяжко груженой, эта ерунда нипочем — идет, как утюг: солидно и ходко. Мужики бухают в лодочном гараже: машут, радые, руками… В 30 м от берега глубина по эхолоту 12-13 м.
1525. Проскочив Боброво, решили вернуться на бункеровку свежей водой — ею Боброво славится в числе немногих населенных пунктов Архангельского Севера. Против течения шли 5 кмч, по течению — 15 кмч. Разницу ощутили весьма наглядно.
1530. Заход на Боброво. Встали в берег на якорь. Береговая партия ушла за водой, которую отпускают в отдельно стоящем киоске, обычно запертом на ключ. Встретивший нас на берегу военмор-кок Алексей позвонил своей матушке и она открыла киоск для морских практиков. Алексей служит в Североморске, в 29 лет ему до пенсии всего три года службы. В родном Боброво отдыхает на берегу реки, где поставил брусовую избушку, как у Тимура и его команды. Пара старых лодок на берегу. Из гостеприимства включил нам музыку на всю катушку и под нее мы беседовали на жаре о том о сем. Потом по традиции таких населенных пунктов, лежащих на ходовой дороге, неведомым нюхом приход гостей был учуян хроническими любителями крепких напитков. Один из них кубарем скатился с горы, двое других с удочками подтянулись из кустов. Ничего ценного они сообщить не смогли — мололи чепуху и прикладывались к общей бутылке разведенного спирта. Алексей как профессиональный кок такого напитка не одобрил и осудил убийственный выбор земляков. Наконец вернулась береговая партия морских практиков и без лишних слов, но с широкими прощальными жестами отчалили в путь.


1635. Вахта Олега Попова. От кладбища пилотов — 15 км пути.
1730. Камбузные вахтенные приготовили овсяную кашу на сухом молоке. Котел очистили до дна за пять минут. Образцовый детсад! Всех — в космонавты.
1800. Камбузные вахтены продолжили бесчеловечный эксперимент по части кулинарии, приготовив сложносочиненную яишницу.
1820. Паужна «Минское перемирие», ибо в состав яишницы также вошли лук, сало, грудника и приправы. С черным хлебом сковорода была зачищена экипажем, как деревня образцовым ОМОНом, за пять минут. Почти не надо и мыть.
1825. Вахта Алексея Сухановского.
1900. Траверз Ценовца. Вечереет: рыжий свет и глубокий зеленый цвет хвойных лесов в рыжей стали двинских вод.
2030. Деревня Смольниковская. Разрушенный храм в стадии восстановления. Пустынный берег, поросший понизу густым ивняком. Сильное течение: крутясь несутся водовороты. Крутнулись, собираясь ткнуться в берег на осмотр храма, но из-за бешенства вод пришлось от идеи отказаться. Как-то само собой решилось: пора вставать на ночеву.
2105. В заветерье нашли небольшую речную луку глубиной метров десять, чтобы «Морошка» могла остаться на ночь, пребывая в относительно спокойной воде. Стремнина проходит в аккурат по корме.
2130. Поставили классический куриный борщ из бройлеров, намороженных в дорогу. Газовая плитка работает исправно — на стоянке и на ходу.
2230. Неспешный ужин с разговорами и разбором полетов, который привел к неизбежным выводам: поменьше суеты и побольше слаженности действий на заходе. Командор сказал бы: «Ну мы же учимся?» Но, кажется, мы наступаем на вполне очевидные грабли и удивляемся, отчего так перманентно трещит и болит лоб… Нет оперативного планирования, нет как системы штурманских проработок. Обсуждение косяков дня — полезная вещь, которая несмотря на обоюдоостоту так хороша и полезна для всех в атмосфере благодатного вечера на величественной реке… В целом мы довольны друг другом, хотя это наш первый относительно дальний поход: притираемся друг к другу в новой среде обитания. В иносреде, как сказал бы наш уважаемый морской философ Василий Николаевич Матонин.
За день прошли 24 км.
2330. Множественность событий дня и усталость от пути валят команду в сон почти мгновенно. Спустя пять минут робкие комарики начинают шарахаться от оглушительного храпа…


День третий. Святые земли
16 мая, понедельник
р. Северная Двина
0755. Подъем с мыслью о дне рождения Капитанской дочки — двухлетии Варвары Евгеньевны Шкаруба, дочери командора клуба Морских Практиков. Жара и солнце — спать уже попросту невозможно. Легкая приборка.
0915. Камбузная вахта 2А начинает кудесничать над завтраком и до 0955 команда с утренним приемом пищи вполне справляется. Сборы в путь недолги.
1020. Снимаемся со стоянки, названной Горелой. Причиной тому стало мелкое ЧП: газовая плитка во избежание огневого воздействия на камбузный бортик была изолирована от таковой деревянной разделочной доской, которая падала, и для закрепления оной была подперта работающей горелкой. Всодствие чего из кубрика посреди мирного чаевничанья появился шкипер с разделочной доской, на которой весело стояло открытое пламя. Все очень удивились, а из кубрика валили клубы вполне пожарного дыма. ЧП прошло практически незамеченным — начали помаленьку привыкать, понимая, что к таким сюрпризам нужно быть готовым, если уж нельзя их предотвратить.
В основном топливном баке по ощущениям, полученным от постукивания костяшками кулака, осталось примерно половина бака. Хм! Но стратегический запас топлива позволил воспринять новость как не особо напряжную данность.
1120. При ясной и солнечной погоде пришли к Холмогорам. Здесь роскошно выглядящая ослепительно белая бетонная набережная с дорожкой и фонарями поверх, но — без скамеек и урн. Хотя — чисто. Откос укрыт на всем протяжении Холмогор реки Быстрокурки. Приятное открытие: не ожидали!

1130. «Морошка» у белой набережной чудо как хороша в своем ярко-оранжевом наряде с пунцовой оторочкой по фальшборту. Всей командой, заперев лодку, пошли к храму, лакомясь мороженым. Дошли до церкви Святого духа и почтительно осмотрели стены Навигацкой школы, учрежденной в 1781 году. Белоснежная побелка и черный якорь. Мы пришли вполне по адресу!
В городке — свежие и освеженные памятники: фронтовикам Великой Отечественной войны и корове знаменитой холмогорской породы. Правда, в силу ряда причин последний, выполненный гравировкой на черном камне, жутковато напоминает братковскую могилу из лихих 90-х: однообразные неживые коровы на фоне пафосных церковных куполов. Ну, это замечание не для ерничества, а так — что есть то есть. Сделали люди — хорошо! Есть теперь такой памятник благодарных потомков и — ладно, очень даже славно.



1250. Вахта Андрея Шутенко. Отошли от набережной Холмогор и через кусты затопленного половодьем острова поехали в Ломоносово, на родину Михаила Васильевича Ломоносова. Андрей Михайлович так и сказал: «Хочу в святую землю». По карте выходило, что это наиболее прямой путь, хотя и с большим вопросом по глубинам. Но таковые оказались коварны сразу после отхода от Холмогор — скребли через утопший остров на метре воды, а в одном месте что-то задели с негромким и нестрашным буммм.
1320. Решили, что в Ломоносово будем все-таки высаживать береговую партию.
1345. Заход на Ломоносово: мелко, поэтому крадемся, сторонясь притопленных кустов. Причалили в небольшой излучинке без течения, но по-прежнему встали на два якоря. Осмотрели Дмитриевскую церковь, посетили лавку на предмет мороженого и пообщались с местным Мухтаром, обученным хорошей манере подавать лапу. Шкипер немного разочарован отсутствием должного духа Ломоносова в селе, почти полным безлюдьем населенного пункта и невозможностью разжиться червями для рыболовли. Посленее ему удалось сделать на здешнем огороде: целых сто штук в одной банке — можно аж мясной суп сварить. В ходе эпопеи родилась бортовая поговорка: «Наловм червей — накопаем рыбы!»


1440. Вернулись на «Морошку». Моем обувь от жирной глины берега.
1450. Снялись с якоря и отошли от святой земли Ломоносова. Идем протокой с глубиной 1,7 м. Скорость 6 кмч. Немножко на нервах пробирались осыхающим рукавчиком. Ну кому охота впилиться в ил и давать обратного крюка через Холмогоры?
1640. Показался белый берег Усть-Пинеги. Сильное встречное течение с водокрутами. Скорость упала: 4,7-5 кмч. Ветер отчетливо встречный Мыслим, что в реке Пинеге можно будет поставить паруса и идти с попутным или, по крайней мере, в галфвинд. Порывы ветра потряхивают лодку за мачту и такелаж. Или это течение водяными кулаками бьет по корпусу?
Водомуты по поверхности гуляют такие, что сбиваются показания эхолота: out!
В 3 км от Усть-Пинеги ниже по течению отчетливо виден геологический раздел, определяемый по цвету камня: свал глубин древнего моря? Белокаменный берег обрывается в некую пространную лощину, которая вздымается лесами, вставшими на песках и суглинках. Глубина на реке — до 23 м. Правый берег метами поход на отвестную крепостную стену какого-нибудь древнерусского кремля, наглухо заросшего сосновым бором.
1715. Начинаем заход на Усть-Пинегу. В 30 м от берега течение такое, что относительно берега мы при полных оборотах мотора стоим на месте. Жмемся к берегу, где пацанва с бревенчатых сплоток удит рыбу, и скребемся к причальному месту, едва двигаясь со скоростью 2 кмч.
Прогулялись бережком в сосновой роще. Чистый и тихий поселок вне ходовых дорог. Люди приветливые, участливые, доброжелательные, открытые — свои. Не видно алкашни, которая в иных поселках уже через пять минут ущучивает прибытие гостей, которых нужно развести на выпивку. Всюду чистота, хотя урн тоже не видно. Свой тихий и гармоничный глубинки мир без пошлой дачной отдушки, которая колет глаз всю дорогу.

1825. Вышли из Усть-Пинеги. Крадемся берегом к устью реки Пинеги, обманывая бешеное двинское течение, бьющее в белые скалы поселка. Прошли на удивление легко. Приметив ранее, какой дорожкой тут пробирался речной буксир, таскающий баржи с пинежским лесом.
1840. Устье реки Пинега. Скорость возросла с 5 кмч до 8-8,6 кмч. Это радует. На правом берегу черным по белому на дощаном щите нас извещают: «р. Пинега». Небольшая тусовка буксиров и иных плавсредств. На радостях решаем встать на ночеву пораньше, дабы порадоваться пинежской тишине и закатному спектаклю. Выбрали место на левом берегу напротив деревни Печки (Печкино), деревни вполне такой крепкой и обстоятельно застроеннной, как Архангельск, — улицами вдоль реки, проулками — поперек. Со стороны же кажется — абы как.
1900. Сделав заход, встали прямо к крутому каменистому берегу. Привязались к сухой кривой елке и принялись хозяйничать на камбузе. Ну, здравствуй, сударыня Пинега!
Олег Попов мастерски мечет снасть в воды, но таскает одним жадных ершей, которых тут же отпускаем в воду доброй реки. Пинега уютна и покойна, как детская, которую оставили повзрослевшие малыши.

2100. Ужин куриным борщом под исторические беседы Дмитрия Пучкова, взятые нами с собой в аудиозаписях: просвещаемся. Кстати, цыплячий борщ никак нам не надоедает: отличная вещь. Разговоры Пучкова — тоже: «вечерний излучатель» настраивает на ученическо-философский лад вплоть до отбоя. Впрочем, исторические реминисценции не мешают светской жизни на борту «Морошки»: песни, танцы, пуск ракет в честь дня рождения Капитанской дочки. В деревне тихо — гости к нам не едут со своей фонотекой: лодки мирно лежат на берегу. Там своя жизнь: колотят, пилят, стругают, гомонят… Трудяги!
2250. Под птичий оркестр устроились спать: полный отбой! Через час пришел буксир и минут сорок с крепкими словами цеплял груженую баржу, стоявшую от нас метрах в трехстах ниже по течению. Судя по космоснимку Бинго, она и сейчас там стоит…

День четвертый. Сударыня Пинега
17 мая, вторник.

р. Пинега.
0735. Внеплановый и досадный подъем, грубо связанный с двумя каплями дождя, который так и не вздумал состояться. Облачность высокая, слоистая — нет в ней воды. Тем не менее, сны уже не оседлать вновь. Собираем койки, прибираемся под тягучую кубинскую музыку.
0830. Завтрак под полюбившиеся исторические беседы. Они избавляют нас от необходимости пикироваться и спорить, опираясь на свои скудные познания о прошлом и его действующих лицах. Это большой плюс. Мы тут — ученики, внимающие неведомой фактуре, которую пытаемся критически осмыслить. Индивидуальная работа, не оставляющая места для апломба.
0930. Готовимся к выходу, откачиваем воду из течи в корме и в кокпите. Наверное, из-за того, что делаем это каждые шеть часов, выбрасывая за борт по три стакана воды, дерево корпуса не успевает толком набухнуть и течи, так и не исправленные док-мастером, зудят, понуждая заниматься возней с ручной помпой и ведрами. Оставить бы это мокрое дело в покое на сутки, а там посмотреть — утонем или нет. Воды поступает все меньше и выходит на уровень течи прошлого года. В чем толк работы док-мастера?
0935. Вахта шкипера. По правому берегу потянулись белокаменные берега в еловой и березовой оторочке. Приятгательно!

1000. Делаем остановку для высадки береговой партии, намеревающейся осмотреть меловые отложения четвертичного периода. Судя по всему, Пинега как река была заложена мощными водотоками ледникового периода, когда потепление растопило километровую толщу льда и массы вод рыли дно отступившего доисторического моря. Личностное наблюдение береговой партии: сидя на валуне ощущаешь, как он качается и приходится невольно ловить точку равновесия. Это следствие долгого пребывания на качающейся лодке.
1015. Двинулись дальше. Погода окончательно разулыбалась, ударив ярким солнцем. Скорость 7,8-7,9 кмч. Берега понизились: дернистые, лесистые, с деревеньками дачного типа, где сохранились остатки старых домов. Команда философически призадумалась, глядя по сторонам: мы ли та река, что роет берега? И ветер вплетает в наши волосы залетных мотыльков…

1045. Чаевничаем на ходу.
1100 — береговой знак «10»: десять километров от устья. Пинега обвешена через каждые пять верст такими знаками, как автодорога столбами.
1135. После поворота открылся долгий, километров семь длиной, плес до самого железнодорожного моста. Ветер из галфвинда стал отчетливо и устойчиво попутным. А не поъехать ли нам на парусах? Поставили стаксель. Тянет! Можно бы поставить и грот, но — ленимся: кажется, что это хлопотно. Скорость вросла с 7,8 кмч до 9,3 кмч. Глубина поднялась с 11-16 м до 6-7 м. Выклчили мотор, чтобы замерить скорость хода против течения под стакселем при хорошем ветре с порывами: в среднем по берегу — 3-5 кмч. Словно топаем пешком под рюкзаком.
1145. Знак 15 км.
1210. Запустили мотор в помощь стакселю. Получили 10 кмч путевой скорости. А судя по воде — вообще летим, мчимся, шпарим!
1235. Ветер идет в задир с течение и поднимает вполне взрослую для реки волну. Иногда с гребней обруживаются хрустальные барашки. «Морошку» качает во все стороны. Стакселя маловато, чтобы идти без раскачки, но к ней относимся романтически: должно же покачать. На обеденной доске в кокпите твердо стоит только яичница в сковороде. Банки с закусками гуляют, как хотят. Пинегу штормит. А то!
1255. С яичницей разобрались. Парусим. Обед закончен.
1305. Деревня Верхняя Паленьга. Скорость 8 кмч. Солнце и густая кучевка на небе. Качает даже под мотором с поднятым стакселем.
1310. Понтонная переправа. На берегу люди и машины. Понтон дождался нашего прохода и поехал поперек реки. Глубина 5-5,8 м.
1315. Железнодорожный мост, перед которым до середины реки сделана насыпь понтонной переправы, которая устанавливается на все лето после схода весенних вод. Сейчас тут ничего нет, но насыпь на неведомой глубине — есть. И мы можем в нее въехать на полном ходу. Или пройти без всяких помех. Жмемся к левому берегу, где обычно стоят понтоны. Некоторое недопонимание рулевого, который не хочет идти впритирку с левым совершенно приглубым берегом и норовит править посередине реки, где есть опасность напороться на насыпь. При работающем моторе вообще много и деликатно не поговришь — где уж тут объяснить. В итоге цифры эхолота показывают, как подпрыгивает глубина на месте насыпи. Мы прошли над ней, имея, к счастью, хороший запас воды под килем. Топ мачты свободно проходит под невысоким мостом.
1320. Топливо в основнмо баке кончилось. Мотор засбоил и заглох. Быстрый расчет показал: расход — 1 литр на 1 километр. Переключились на расходный 12-литровый бак и поехали дальше. Показался поселок Белогорский — цельнашего путешествия. Крадется легкая грусть. Небо затягивается засвинцовевшей кучевкой — бить дождям по площадям…
1340. Белогорский 25 км от устья реки Пинега.
1345. Встали на якорь. Вышли на берег и сели на крутогоре. Тишина, ветер, плеск волн. Доложили командору о приходе к цели. Посидели на берегу, перебирая в разговорах свежее былое. Подошел дяденька: «Я вас только то по телевизору видел, а вы уже здесь!» Еще сказал: «У нашей-то Пинеги донышко деревянное». Молевой сплав древесины устелил русло реки, как архангельскую мостовую.
1515. Купив съестных и праздничных припасов, отошли вверх по реке искать стоянку в заветерье. Якорная веревка, свисавшая с борта, попала под винт и мгновенно намоталась. Немного поболтались на волнах. Вынули из колодца мотор, распутали, поставили движок на место и поехали, проделав все без лишних слов и криков. Местные алкаши печально смотрят нам вслед, кучкуясь по трое на банных задах…
1550. Встали в берег выше белогорского на километр. Лес, кусты в воде — хорошее чистое местечко. По глинистому дерну настелили трапик из валежника, чтобы не таскать грязь на лодку с берега.
1615. Ставим вариться традиционный ужин. Андрей Шутенко кашеварит. Остальные спят.
1810. Ужин. Разговоры о фототехнике, православии и литературе. Толково! Небо поднасупилось. Поставили «палатку», натянув тент через гик. Ночь теплая, пожалуй, самая теплая, летняя изо всех пережитых нами на водах.
00.00. Дружно залегли, возвестив отбой богатырским храпом над Пинегой.

День пятый. Короткий день
18 мая, среда
р. Пинега.
0815-0915. Подъем вразнобой. Отсыпались за прежние короткие ночевки.
1100. Завтракали овсяной кашей и чаем. Занимались приборкой и сборами барахла отъезжающей команды. На «Морошке» остается» шкипер. Андрей Михалыч перегонит лодку к Голубино, где путешествие по Пинежскому волоку продолжит следующий экипаж морских практиков.

1400. Обед яишницей по-еврейски.
1440. Снимаемся с якоря и идем на окраину Белогорского, где нас ждет автотранспорт.
1520. Расстались с «Морошкой». Шкипер на прощание празднично поднял для нас синий спинакер — лодка с бурунами у носа полетела против течения пинежскими весенними водами. Доброго пути, «Морошка»!